Низкая оценка Майка по английскому языку обеспокоила также и богатого папу.
Он был благодарен моему отцу за его вмешательство и организовал для нас летнюю школьную программу, чтобы помочь нам исправить положение.
Тем не менее он воспользовался этим случаем, чтобы дать нам с Майком возможность усвоить совсем иной урок.
- Наша жизнь разрушена, - сказал я.
- Все бессмысленно! — добавил Майк. — Из-за одной этой учительницы мы никогда не вырвемся вперед. В довершение ко всему нам придется провести лето в классе.
Мы с Майком, после того как завалили английский, изливали бесконечные жалобы по этому поводу.
Во-первых, мы чувствовали, что наше будущее — по крайней мере, лето - уплывает от нас. Мы видели, как наши так называемые «умники» шли вперед, и чувствовали, что остаемся позади.
Многие из наших приятелей-одноклассников, проходя мимо, тихонько посмеивались. Некоторые в глаза называли нас «отстающими». Нам часто доводилось слышать, как кто- нибудь говорил у нас за спиной: «Если у них не будет хороших отметок, им никогда не попасть в хороший колледж». Или: «Если вы считаете, что английский в средней школе - трудный предмет, то что вы запоете, когда поступите в колледж!»
Мы старались как-то парировать грубые замечания, обычные в школьной среде, и по возможности отвечали какой-нибудь шуткой. Тем не менее в глубине души по-прежнему, как заноза, сидела боль.
Суть в том, что мы действительно чувствовали себя отстающими и неудачниками, которые тащатся позади всех.
Однажды, после занятий в летней школе, мы с Майком сидели в офисе богатого папы, обсуждая реплики наших одноклассников и описывая чувства, которые мы испытываем в связи с этим.
Богатый папа случайно подслушал наш разговор, сел рядом, посмотрел каждому из нас прямо в глаза и сказал:
— Так, парни, я уже устал слышать, как вы скулите и жалуетесь. Я устал от вас обоих, считающих себя жертвами и неудачниками. — Он помолчал, глядя на нас. - Итак, довольно. Вы провалились. Что из этого? То, что вы один раз потерпели фиаско, еще не делает вас пропащими людьми. Знаете ли вы, сколько раз проигрывал я? Поэтому хватит жалеть себя и позволять своим одноклассникам к себе приставать.
— Но у нас плохие отметки, — возразил я, — и они останутся с нами навсегда. Как мы сможем поступить в хороший колледж или университет?
— Послушайте, - сказал богатый папа, - если вы оба позволите одной плохой отметке разрушить свою жизнь, то у вас вообще не будет никакого будущего.
Если вы будете считать одну плохую отметку своей погибелью, то жизнь будет наносить вам удар за ударом. Реальная жизнь гораздо труднее, чем английский язык в средней школе.
И если вы будете винить в этом учительницу и думать, что она поступила с вами жестоко, то вас ждет весьма неприятное пробуждение, когда придется встать и войти в реальный мир. За стенами школы этот мир наполнен гораздо более жестокими, несговорчивыми, грубыми людьми, гораздо более требовательными, чем ваша учительница английского языка.
Итак, повторяю: если вы позволите одной плохой отметке и одной учительнице разрушить свое будущее, то нечего и мечтать о нем.
— А как насчет тех ребят, которые дразнят и смеются над нами? — пожаловался Майк.
— Ага, вот оно что, — сказал богатый папа с коротким смешком, вскоре перешедшим в хохот. — Вы только посмотрите, сколько людей критикуют меня!
Роберт, вспомни, сколько раз твой отец подвергался публичной критике. Посмотрите, сколько раз наши имена появлялись в новостях! Сколько раз меня называли жадным бизнесменом, а твоего отца — несправедливым чинушей?
Если вы позволите кучке угреватых мальчишек приставать к себе и станете бегать от них, то вы действительно будете неудачниками.
Одним из отличий между преуспевающим человеком и обычным, средним человеком является то, сколько критики они могут воспринять.
Обычный человек не может принять ее много и поэтому остается средним всю свою жизнь. Вот почему такие люди нс становятся лидерами. Они живут в страхе — что скажет или что подумает о них кто-то другой. Поэтому они проживают свою жизнь вместе с такими же средними людьми, живущими в страхе услышать критику в свой адрес.
Жить, боясь, что кто-то может что-то подумать о них или осудить! Люди всегда критически относятся к другим. Я вот критикую твоего папу и знаю, что он критикует меня, — и тем не менее мы все равно уважаем друг друга.
Но если люди критикуют вас, значит, они, по крайней мере, вас заметили.
Вот если никто не будет вас критиковать, тогда можно и обеспокоиться, — со смехом закончил богатый папа. — Вы дали им пищу для обсуждения. Вы дали им нечто такое, что нарушает скучное, однообразное течение их жизни.
Если вы сможете научиться переносить критику, то научитесь чему-то ценному для последующей жизни, - добавил богатый папа. — Учтите, 33 процента людей будут любить вас, невзирая на то, что вы делаете. 33 процента не будут любить вас, независимо от того, что вы делаете — хорошее или плохое. И 33 процента людей не будут обращать на вас внимания.
Ваша задача в жизни — игнорировать те 33 процента, которым в„ никогда не понравитесь, и сделать все возможное чтобы убедить те 33 процента безразличных к вам людей присоединиться к тем, которые вас любят. Так-то вот.
Единственное, что может быть хуже критики, это не подвергаться ей.
— И богатый папа от души рассмеялся.
— Значит, даже взрослые живут в страхе, что другие люди будут их критиковать. - спросил я, стараясь вернуть разговор к начатой теме и заставить богатого папу перестать смеяться. Он считал, что все это смешно, но я не видел в этом никакого юмора.
Богатый папа кивнул, и его лицо приняло серьезное выражение.
— Для большинства людей это страх номер один. Его называют страхом остракизма — страхом оказаться не таким, как все, быть вытесненным из общего стада. Вот почему и публичные выступления относят к страху номер один; для многих людей этот страх сильнее смерти.
— Значит, люди просто присоединяются к стаду и прячутся среди других, потому что боятся подвергнуться критике? — спросил Майк.
— Да, и это одна из причин, почему лишь очень немногие люди достигают огромного богатства. Большинство людей чувствуют себя более защищенными в стаде посредственных людей, живя в страхе, что их будут критиковать, или боясь чем-то выделиться,
— сказал богатый папа. — Большинство считает, что легче быть средним, обычным, прятаться, делать в точности то же самое, что делает стадо, — просто идти, куда идут все, и уживаться со всеми.
— То, что ты говоришь, подразумевает, что полный провал на экзамене по английскому языку мог бы оказаться для нас очень полезным в последующей жизни? — спросил Майк.
— Если вы захотите сделать его полезным, — спокойно ответил богатый папа. — Или же можете сделать его пагубным для себя.
— А как насчет наших отметок? Ведь они будут сопровождать нас всю оставшуюся жизнь, — добавил я сокрушенно.
Богатый папа отрицательно покачал головой, а затем подался вперед и строго сказал:
— Послушай, Роберт, я поделюсь с тобой большим секретом. — Он сделал паузу, чтобы убедиться, что я слушаю его внимательно.
— Мой банкир никогда не просил меня показать ему аттестат.
Эта фраза заставила меня вздрогнуть и вмиг прервала мои мысли о том, что жизнь разрушена из-за плохих отметок.
— О чем вы говорите? — пробормотал я, не совсем понимая, куда он клонит.
— Ты слышал, — сказал богатый папа, откидываясь назад в своем кресле. Он знал, что я слышал. Просто он хотел, чтобы я хорошенько усвоил сказанную им фразу. Он понимал также, что она противоречит принципам моей семьи, семьи педагогов.
— Ваш банкир никогда не просил вас показать ему аттестат? — тихо переспросил я. — Вы хотите сказать, что отметки не так уж важны?
— Разве я это сказал? — спросил богатый папа. — Разве я сказал, что отметки не важны?
— Нет, — робко ответил я. — Вы этого не говорили.
— Тогда что я сказал?
И тут я выпалил, уже будучи в состоянии повторить фразу богатого папы.
— Вы сказали: банкир никогда не просил меня показать ему мой аттестат.
В моей семье табель успеваемости и хорошие отметки были чем-то почти священным.
— Когда я иду к своему банкиру, — продолжил богатый папа, — он не говорит: «Покажите мне ваш табель с отметками». Разве не так? — и богатый папа продолжал, не дожидаясь ответа: — Разве мой банкир спрашивает: «Вы были отличником?» Разве он просит меня показать ему мой табель? Разве он говорит: «О, у вас были хорошие отметки! Позвольте мне ссудить вам миллион долларов»? Разве он говорит что- нибудь подобное?
— Не думаю, — буркнул Майк. — По крайней мере, он никогда не просил тебя показать ему табель, когда я бывал с тобой в его офисе. И я знаю, что он не ссудит тебя деньгами, основываясь на твоих школьных отметках.
— Тогда о чем он просит? — спросил богатый папа.
— Он просит показать финансовую ведомость, - спокойно ответил Майк. - Он всегда просит предъявить ведомости по прибыли и убыткам и балансовые отчеты.
Богатый папа продолжал свои объяснения.
— Банкиры всегда просят показать финансовую ведомость. Причем у каждого клиента. Как вы думаете, почему они просят у каждого — богатого или бедного, образованного или не очень — финансовую ведомость, прежде чем ссудят их деньгами?
Мы с Майком отрицательно покачали головами, ожидая ответа.
— Я никогда по-настоящему не думал об этом, - сказал наконец Майк. — Почему ты нам не расскажешь?
— Потому что ваш табель — это еще не финансовая ведомость, — твердо сказал богатый папа. — Проблема в том, что большинство людей, покидая школу, не имеют никакого представления о том, что такое финансовая ведомость.
— Моя финансовая ведомость, когда я окончу школу и будет моим табелем? — переспросил я.
Богатый папа закивал головой:
- Это один из твоих табелей — и очень важных табелей. Другими табелями являются: твоя ежегодная медицинская карта здоровья, твой вес, кровяное давление и эмоциональное здоровье твоего брака.
— Значит, человек может иметь все пятерки в школьном табеле и двойки в своей финансовой ведомости в жизни? — спросил я. — Вы именно это хотите сказать?
Богатый папа кивнул, соглашаясь.
— Это случается постоянно. Часто люди, у которых были хорошие отметки в школе, имеют плохие или посредственные финансовые показатели в жизни.