Золотые правила богатства. Гленн БлендСтабильное богатство не приходит к человеку, пока он не готов принять его

За восемьдесят девять лет до обнаружения в Кумране в 1947 году знаменитых свитков Мертвого моря в том же не подвластном времени регионе, в Мураббаате, было найдено похожее, но все же иное сокровище.

Из сказочной истории об этой древней находке родилась и выросла легенда о золотых свитках.

Легенда эта воскресает вновь и вновь, потому что каждый, кто следует ее мудрости, процветает как никто другой.

Эта история началась с молодого бедуина по имени Аккаш из племени таамире. Он был исключительно высокого роста для араба, костлявый и темнокожий — настоящий продукт спартанской жизни в пустыне.

Его лицо служило суровым свидетельством бессчетных дней, проведенных под не стихающим ветром и обжигающим солнцем. Его длинный прямой семитский нос был обрамлен курчавой, черной как вороново крыло бородой и акцентирован столь же черными глазами.

Волнистые смолисто-черные волосы, огибая уши, беспорядочно ниспадали с затылка на шею и плечи. Аккаш во всех отношениях был истинным сыном Иудейской пустыни.

С раннего детства Аккаш жил одинокой жизнью пастуха, возвращаясь в лагерь своего племени, только когда истощались запасы продовольствия. Он умел жить с земли, даже с запретной земли Иудейской пустыни; вне всяких сомнений, это самое дикое и безлюдное место на Ближнем Востоке.

Однако овцы и козы Аккаша были тучными и здоровыми и ценились очень высоко на рынке в Вифлееме. С пеленок прошедший пустынную школу выживания, он умел позаботиться о своем стаде даже в самых трудных обстоятельствах.

Аккаш брел за своими овцами и козами, которые неторопливо паслись, продвигаясь вдоль усеянного камнями Вади-Дарадже в сторону Мертвого моря. Своим длинным посохом он расчищал дорогу перед собой.

Узкие лощины ответвлялись от Вади во всех направлениях, превращаясь в глубокие ущелья. Тонкие гребни темно-коричневого известняка, увенчанные ослепительно белым мелом, смотрелись величественно на фоне окружавшего их лазурного неба.

Мысли юноши блуждали в далеком прошлом, когда его предки пасли свои стада на том же самом месте, которым теперь любовался он.

Прошли минуты, прежде чем он пришел в себя. Он сразу же заметил, что одна из коз отбилась от стада. Аккаш позвал животное, но безуспешно. Сказав про себя: «Глупая коза», он устало потащился за блудным животным, чтобы вернуть его в стадо.

Коза прыгала по угловатым выступам известнякового утеса все выше и выше, и пастух следовал за ней, взывая к ней на каждом шагу. Мышцы ног ослабели. Он отчаянно нуждался в отдыхе.

Аккаш достиг небольшого выступа, расположенного в тени нависающей скалы. Промочив высохшее горло водой из бурдюка, он уселся, вытянул ноги и расслабился. Обладая орлиным зрением, молодой пастух начал обозревать открывшуюся перед ним панораму.

От огромного утеса, где он сидел, ландшафт опускался примерно на полкилометра к каменистому берегу Мертвого моря. Он уставился на безмятежное сверкание соленой синевы. Вот это действительно уединенность!

Тишина была ошеломляющей. Ни звука тростника, шевелящегося под ветром. Ни шелеста листьев, обдуваемых бризом. Ни журчания воды, пробивающей себе путь сквозь груды камней. Ни звука жизни вообще, если не считать одинокого воя шакала, раздававшегося эхом через уединенные ущелья.

Аккаш перевел взгляд на скалы, пытаясь отыскать хоть след сбежавшей козы. Глаза его постепенно поднимались вверх. По какой-то необъяснимой причине взгляд остановился на таинственном отверстии, не шире колеса козьей повозки, примерно в пяти метрах над тем местом, где он сидел.

Дыра вызвала в нем любопытство, потому что казалось, что она куда-то вела. Она могла вести в какую-нибудь пещеру, однако располагалась слишком высоко и была слишком мала для типичного входа в пещеру, которых в этих местах множество.

Аккаш встал на ноги, вытащил из висевшей на поясе сумки гладкий круглый камень и вложил его в кожаный ремень пращи. Дважды взмахнув пращой над головой, он на третьем обороте выпустил камень в сторону отверстия. Камень нашел свою цель, войдя в дыру точно посередине.

Молодой пастух услышал стук удара снаряда о внутреннюю каменную стену, а затем не вызывающий сомнений звук от удара камня об глиняную посуду. Характер звука не вызывал у Аккаша сомнений, потому что он за свое детство много раз практиковался в стрельбе по старым глиняным горшкам.

Когда Аккаш услышал этот звон, сердце его заколотилось, а глаза оживились. Он взял еще один круглый камень, метнул его в дыру и прислушался. И опять услышал знакомый звук.

Теперь он был немного напуган, подумав, что мог вторгнуться в обиталище джинна, духа пустыни.

Его первым порывом было бежать подальше от этого места, но юношеское любопытство перевесило страх, и он решил, что должен заглянуть в эту дыру.

Испытывая в некоторой степени страх и тревогу, бедуин пополз вверх по отвесной скале. Когда его руки достигли отверстия, он подтянулся и заглянул в отверстие, где царил полумрак.

Как только глаза его привыкли к темноте, он увидел в глубине небольшой пещеры, протянувшейся от стены до стены всего лишь на пять метров, дюжину или около того больших глиняных сосудов.

Куски скалы, отколовшиеся от потолка пещеры когда-то в далеком прошлом, упали на несколько сосудов, разбив их на мелкие осколки.

Отверстие было достаточно широким, чтобы туда мог протиснуться человек. Страх отступил, когда пастух увидел, что в пещере никто не живет: ни человек, ни дух. Он прополз через отверстие и спрыгнул на пол пещеры, находившийся примерно на 2 метра ниже входа.

Затем он пересчитал сосуды, оставшиеся целыми. Их было тринадцать: семь из них имели высоту примерно полметра, а остальные шесть — около метра. Все они имели цилиндрическую форму, с широкими горлышками и большими, похожими на котелки крышками.

Воображение Аккаша начало рисовать сосуды, полные древних бриллиантов и золота. Он будет богатым!

Бедуин снял крышку с одного из сосудов большего размера и перевернул его. Оттуда выпала одинокая старая сандалия. Потом он проверил следующий сосуд, следующий, пока не опустошил все большие сосуды.

Найденные им сокровища представляли собой не более чем реликвии прошлого: одежда, столь ветхая, что распадалась на куски, три испорченные кожаные сандалии и маленькая потускневшая медная лампа. Мимолетная мечта Аккаша о богатстве обернулась крайним разочарованием.

Затем с растущим отчаянием он подхватил меньший сосуд и вытряс содержимое на пол. Перед ним лежал кожаный цилиндр с напечатанной на нем незнакомой надписью. С одного конца цилиндр был закрыт кожаным колпачком.

Аккаш поднял цилиндр и, не без труда сняв колпачок, увидел внутри нечто свернутое в трубку. Он попытался вытащить этот предмет, но он был хрупок и присох к стенке цилиндра. Бедуин надел колпачок на место и аккуратно положил контейнер на каменную полку, выступавшую из стенки пещеры.

Тогда он снял крышку со второго маленького сосуда и перевернул его; на пол упал еще один кожаный цилиндр. Аккаш оставил его лежать и открыл следующий сосуд, потом следующий, пока у его ног не лежали шесть идентичных контейнеров.

Потом он тщательно осмотрел пещеру, не упустил ли он чего. Ничего больше не было, кроме рукояти древнего деревянного тесла, на которой до сих пор сохранились кожаные завязки, страхующие прикрепляемое каменное лезвие.

Пастух пробормотал: «Ничего ценного... Один лишь старый хлам».

В пещере было жарко и пыльно. Пот струился по лбу Аккаша, застилая глаза. Он вытер лоб рукавом, поднял с пола шесть цилиндров, снял с каменной  полки седьмой и выбросил цилиндры один за другим через отверстие пещеры, так что они упали на расположенный внизу выступ скалы. Затем он подтянулся на руках к отверстию, протиснулся к солнцу и свежему воздуху и спрыгнул вниз к своим семи контейнерам.

Медленно поднявшись на ноги, он стряхнул грязь с одежды и вдруг увидел свою заблудшую козу. Она стояла прямо перед ним, выражая искреннее удивление. Бедуин сердито воскликнул: «Глупая коза! Сумасшедшая коза! Это все из-за тебя!» — и швырнул в нее камень. Коза тут же спрыгнула со скалы и поскакала к стаду.

Аккаш спустился с утеса, неся семь кожаных цилиндров как охапку дров, и вернулся к стаду, не сводя глаз с шаловливой черно-белой козы. Та беззаботно щипала травку, не обращая никакого внимания на своего раздраженного хозяина. Аккаш снова подумал: «Глупая коза».

Пастух выбрал небольшой валун посреди пасущегося стада и сел, чтобы внимательнее осмотреть необычного вида предметы.

Солнце клонилось к западному горизонту, но было еще достаточно светло, чтобы изучить каждый предмет. Он определил, что все семь цилиндров были помечены совершенно одинаково. Надпись, впечатанная в кожу, была сделана на незнакомом языке. Хоть Аккашу удалось снять колпачки с двух цилиндров, вытащить их содержимое он не смог. В результате разложения материала в течение, как он предположил, веков образовалось клееподобное вещество, которое и скрепило эти предметы.

Аккаш счел за лучшее отложить пока цилиндры в сторону и завтра взять с собой.

Бедуин носил эти кожаные цилиндры при себе следующие два года. Он признался об их существовании отцу.

Старый бедуин повидал много древностей на своем веку. Редко какие из них имели реальную ценность, поэтому он не заинтересовался находкой Аккаша. Однако молодой пастух привязался к своим реликвиям и надеялся найти кого-нибудь, кто переведет ему старинную надпись на контейнерах.

Все эти годы кожаные цилиндры были спрятаны в шерстяном заплечном мешке Аккаша. Они испытали крайнюю жару и лютый холод, ливни и песчаные бури. В каждой ситуации Аккаш оберегал свои реликвии как бесценные сокровища. Почему?

Потому что они были чем-то, чем владел он один, и его привязанность к ним крепла с каждым днем. Временами, сидя в одиночестве у костра, он вытаскивал цилиндры из мешка и просто смотрел на них, ожидая, что они когда-нибудь расскажут ему о своем эзотерическом прошлом.

Одним прекрасным весенним днем пастух шел за своим стадом в поисках пастбища по Вади-Кумран, сезонной реке, впадающей в Мертвое море. Когда стадо приблизилось к берегу, он увидел молодого человека, явно американца, который вглядывался в голубую морскую даль.

Пастух наблюдал за незнакомцем с растущим любопытством. Американец забавлялся тем, что пускал по водной глади плоские камешки. Некоторые из них отскакивали от воды по десять и более раз, прежде чем погрузиться в глубину. Аккаш подумал о том, как часто он сам играл в эту игру.

Когда стадо оказалось в пределах слышимости, незнакомец резко повернулся и обнаружил Аккаша, всем своим видом выражая неприкрытое изумление тому, что его одиночество нарушено. Однако он быстро пришел в себя, надел на голову шляпу с широкими полями, которую до того держал в руке, и дружески помахал бедуину. Тот в ответ приветственно поднял свой посох.

Аккаш остановился на расстоянии броска от скалистого берега, не теряя американца из виду. Впрочем, бедуин на время забыл о незнакомце, загоняя стадо на ночлег в небольшую лощину.

Ввиду стремительно надвигавшейся ночи он соорудил костер из хвороста и плавника. Грея руки над огнем, он всматривался в окружавшую его темноту. Его взгляд на мгновение остановился на красном мерцании, разрезавшем ночь со стороны лагеря незнакомца.

«Должно быть, американец тоже греется», — пробормотал он.

Час был еще ранний, но усталость охватила тело пастуха. Он лег, подложив под голову свой свернутый мешок, и закрыл глаза. Быстро пришел глубокий сон.

Аккаша разбудил хруст гравия. Он испуганно открыл глаза и увидел стоявшего перед ним мужчину. В тусклом свете костра он узнал американца. К его удивлению, тот держал в руках маленького белого ягненка. Бедуин стряхнул с себя сон и резко поднялся.

«Друг, — сказал американец, — этот ягненок прибился к моему лагерю, и я возвращаю его матери». Аккаш понимал по-английски и в знак одобрения широко улыбнулся и кивнул.

Незнакомец отнес ягненка в стадо и осторожно опустил на землю. Мать сразу же отыскала его и утешила, потерев своим носом. Американец отступил в сторону, наблюдая за происходящим с явным удовольствием.

Когда незнакомец вернулся к костру, бедуин встал, низко поклонился ему и сказал:

«Да хранит тебя Аллах. Меня зовут Аккаш. Как я могу отплатить тебе за твой добрый поступок? Я в долгу перед тобой».

«Меня зовут Энди, и ты мне ничего не должен», — ответил молодой американец.

«Тогда ты должен оказать мне честь своим присутствием и разделить со мной хлеб и вино, чтобы твой сон под звездами пустыни был глубоким и безмятежным», — сказал Аккаш.

Энди после секундного размышления кивнул. Пастух жестом пригласил его сесть на шерстяное одеяло возле костра. Сев рядом с американцем, Аккаш передал ему пресный хлеб и небольшой бурдюк с питательным красным вином. Энди откусил хлеб зубами и жевал безвкусную, грубую мякоть, пока не устали челюсти. Проглотив хлеб, он запил его двумя щедрыми глотками вина, которое показалось ему тяжелым и едким. Его удивило, как бедуин может питаться такими продуктами.

«Я должен отплатить тебе за возвращенного ягненка, таков закон моих отцов, — произнес Аккаш, прожевывая хлеб с вином. — Если я не расплачусь, Аллах отвернется от меня и что-то плохое случится со мной или моим стадом».

Слушая пастуха, Энди понял, что должен согласиться, иначе он нарушит древний обычай народа, к которому принадлежал Аккаш, и это будет позором в глазах бедуина. Поэтому он кивнул, прежде чем вновь приняться за хлеб и вино.

Пастух спросил: «Из какого места в Америке ты приехал?»

«Из Пенсильвании», — ответил американец, сделав очередной глоток вина.

«Что привело тебя в эту далекую бедную страну?»

«Я ищу ответы на некоторые вопросы. Именно здесь та земля, где нашли смысл жизни и свое предназначение Давид, Иоанн Креститель и Иисус. Я рассудил: то, что сработало для них, сработает также и для меня».

«Какие ответы ты ищешь здесь?»

«Мне третий десяток, и я успел поработать подмастерьем на хлопкопрядильной фабрике, разносчиком телеграмм и телеграфистом. Я еще не нашел свое жизненное призвание и всегда был беден.

Поэтому то, что я ищу, — это смысл жизни и способ выбраться из рабства нищеты. Что-то подсказало мне, что я мог бы найти эти ответы здесь.

Я снял с банковского счета все свои скудные сбережения, купил билет на пароход и приехал в эту пустыню. Я здесь уже четвертый день и до сих пор не нашел ответов, но сохраняю оптимизм».

Между двумя молодыми людьми установилось мгновенное взаимопонимание. Аккаш, который всегда был доволен своим спартанским существованием, не вполне понимал слов своего нового друга, но все равно сопереживал ему.

«Как я мог бы помочь тебе отыскать эти... эти... ответы?» — спросил бедуин.

«Ты ничего не можешь сделать, — ответил иностранец. — Этот поиск я должен вести в одиночку».

«Гм, — проговорил Аккаш, — не понимаю я вас, американцев. Вы говорите очень странно».

«Ладно, — сказал Энди, — сейчас я должен вернуться в свой лагерь и выспаться. Спасибо тебе за хлеб и вино». Он поднялся на ноги.

«Подожди! — окликнул его бедуин. — Прежде чем ты уйдешь, мне доставило бы удовольствие, если бы ты принял от меня то единственное, чем я обладаю и что могу подарить в отплату за твою доброту».

«В этом нет необходимости», — сказал Энди.

«Есть», — уверил его Аккаш и начал рыться в своем мешке. Достигнув дна, он вытащил семь цилиндров и положил их на одеяло перед своим новым другом.

«Я нашел их два года назад в пещере неподалеку от места, где мы сейчас сидим. Они очень старые... и из настоящей кожи.... смотри! Они теперь твои с благословением Аллаха».

Энди выказал живой интерес к этим предметам. Он взял один из цилиндров и повертел его в руке, вглядываясь в непонятную надпись, напечатанную на коже. Потом он осмотрел поочередно остальные шесть контейнеров и положил их обратно на одеяло. Он начал подозревать, что эти кожаные цилиндры могли иметь некоторую археологическую ценность.

«Возьми, — сказал пастух. — Это единственное, чем я обладаю, возьми же их». Он собрал цилиндры и положил их у ног американца.

«Я приму их, только если ты примешь от меня ответный подарок».

Энди сунул руку в карман пиджака и вытащил золотые часы на цепочке. Взяв бедуина за руку, он вложил часы в его ладонь. При этом он вдруг ощутил внутреннюю пустоту, поскольку часы эти принадлежали его отцу.

Глаза бедуина загорелись, и широкая улыбка осветила его лицо. «Да! Да, принимаю такую красивую вещь. Благодарю тебя, мой американский друг, — сказал Аккаш. — Сядь и позволь мне рассказать историю о том, как я нашел эти кожаные цилиндры».

Американец снова уселся у костра, положив .семь предметов себе на колени. Аккаш сразу же начал свой рассказ: «Однажды я пас свое стадо у Вади-Дарадже...»

Когда Аккаш закончил, любопытство Энди достигло предела. Он понял, что на его коленях лежит настоящая археологическая ценность. Становилось поздно, так что он поблагодарил Аккаша, откланялся и вернулся в свой лагерь под залитым лунным светом пустынным небом.

«До завтра», — сказал бедуин на прощанье.

Костер молодого американца потух, но угли были еще горячими. Он бросил на угли несколько веток и раздул костер шляпой, пока не заплясали желто-красные язычки. Энди уселся перед входом в палатку, не сводя глаз с пламени, но затем внимание его переключилось на семь кожаных цилиндров, которые лежали перед ним.

Он спрашивал себя: «Что это может быть?» Затем попытался снять колпачки с четырех из них, пока не дошел до тех двух, что уже ослабил Ак- каш. Он заглянул в цилиндры и попытался вытащить их содержимое, но то, что там находилось, не поддавалось. Боясь повредить эти ценные предметы, он решил надеть обратно кожаные колпачки и потерпеть, пока не удастся получить помощь от специалиста.

Он устало лег на свою постель, размышляя о золотых часах отца, которые были очень дороги для него как память. Погружаясь в сон, он думал: «Интересно, умеет ли этот пастух хотя бы определять время по часам...»

Солнце встало над подернутым дымкой горизонтом подобно гигантскому желтому воздушному шару, поднимающемуся в небеса. Длинные тени от гор стремительно исчезали по мере того, как пустыня пробуждалась, согреваемая теплом ярких лучей. Молодой американец старался открыть глаза, ворочаясь на сбитом тюфяке и пытаясь прогнать остатки сна. Его разбудило непривычное блеяние голодных овец.

Он выбрался из палатки, потягиваясь всем своим затекшим телом. Аккаш уже собрал свое стадо и направлял его на более возвышенные места.

Увидев Энди, пастух помахал ему рукой на прощанье. «Возвращайся еще, друг мой! И да будет с тобой милость Аллаха».

«Я вернусь!» — крикнул Энди в ответ. Он наблюдал за Аккашем, пока тот вместе со всем своим стадом не исчез за узким горным проходом. Вновь оставшись в одиночестве, Энди вернулся в мыслях к цели своего пребывания здесь — поиску ответов, касающихся его будущей жизни.

Он развел костер и съел скудный завтрак, состоявший из черного кофе, сушеных фиг и маисовой каши. Затем он завернул свою провизию и положил ее в большой рюкзак из коричневого брезента, закинул рюкзак за плечи и направился на запад, вглубь Иудейской пустыни. Каждый шаг давался ему с трудом. Продвигаясь вперед, он вспоминал слышанные в детстве истории о том, как выглядит эта безлюдная земля — словно она была проклята и опалена огнем. Сейчас он находил эти описания вполне подходящими.

К концу двухдневного пути упорный американец оказался в сердце пустыни Эн-Геди, где некогда нашел убежище Давид, спасаясь от гнева царя Саула. Эн-Геди был единственным оазисом к западу от Мертвого моря.

Энди достал из бокового кармана грубую карту и сверил свою диспозицию. Вода была в изобилии. Оазис был покрыт пышным ковром растительности. По крутым скалистым утесам прыгали дикие козы. Энди разбил лагерь возле чистого родника, отчасти укрытого нависшей скалой, выступавшей из отвесной стены утеса примерно на три метра. Здесь Энди ощутил некоторую защиту от неожиданностей стихии.

Исполненный решимости Энди оставался в Эн-Геди двадцать дней, все это время энергично разыскивая секреты умения жить и финансового успеха.

Когда продуктов осталось совсем мало, он научился добывать пропитание. Фиги, финики, дикий лук, дикий овес, дикие козы и птицы — всего этого было предостаточно.

Находясь в добровольной изоляции, он открыл в себе много такого, о чем раньше не знал. Он проверил свой характер и свою решимость. Вышли наружу все его сильные и слабые стороны. Он боролся с негативизмом и подрывающим силы страхом. Иногда его мысли уступали место странным видениям. Его стремление «познать самого себя» обнажило все, что было в нем хорошего и дурного.

В тех многочисленных случаях, когда он почти признавал свое поражение, у него возникала потребность помолиться. Когда он молился, тяготившее его бремя становилось как будто легче и возникавший внутренний покой придавал ему силы.

Иногда в его разум проникали незнакомые голоса, сбивавшие с толку беспокойными мыслями. Он упорно искал внутри себя ответы на мучившие его вопросы, но эти ответы все еще ускользали от него. Он недоумевал, почему столь многие находили свой путь в пустыне, а он нет.

Когда провизия вышла окончательно, он, ощущая невыносимую усталость и полное разочарование, с отвращением собрал свои вещи и распрощался с оазисом Эн-Геди. Чувство поражения раздавило его. Имея лишь несколько долларов в кармане, он провел две ночи в порту Яффы в ожидании парохода на Нью-Йорк, питаясь чем попало и ночуя на пристанях.

Обратный путь был долгим и лишенным каких-либо событий. Сразу после того, как пароход причалил в Нью-Йорке, Энди нужно было искать себе пищу и кров, но куда ему было податься без денег?

Кто-то посоветовал обратиться в римско-католическую церковь, которая располагалась в двух кварталах от пирса. Он отправился туда и попросил еды и крова. За время короткого пребывания Энди в церкви он успел подружиться со священником.

Энди поделился с ним тайной своего подарка и спросил, не знает ли он, что означает эта непонятная надпись. Нет, священник этого не знал, но, осмотрев цилиндры, посоветовал отнести их в Международное еврейское общество исследований, располагавшееся в нескольких кварталах от церкви.

Узнав, что Энди пытается разрешить тайну изобильной жизни, мудрый священник понял, что взгляды его гостя слишком материалистичны и малосодержательны. Он знал, что даже если молодой человек найдет то, что ищет, он все равно не получит самый важный приз — счастье и чувство удовлетворенности.

Тем вечером, после ужина, церковник рассказал Энди о вечной любви Господа к нему и о том, как Бог через своего сына Иисуса сошел на землю и поселился среди людей.

Старый священник объяснил, как Энди мог бы установить вечные отношения с Господом, следуя учениям Его сына и веруя в Него.

Он сказал: «Друг мой, мудрость учит, что, когда ищешь в первую очередь царства Божия, тогда находишь и изобильную жизнь, и все ее богатства. Только тогда тебе откроется путь к достижению высшего измерения человеческого существования».

Молодой человек слушал внимательно. То, что он слышал, представлялось ему разумным, поскольку он действительно осознавал духовную пустоту своей жизни. Поэтому он верил.

На следующее утро, запивая черным кофе яичницу с беконом и хлеб с маслом, он размышлял над тем, что произошло накануне, и чувствовал себя очень хорошо.

Получив от священника письменные директивы, он закинул рюкзак за плечи и быстро зашагал в сторону Западной 18-й улицы, где располагалось Международное еврейское общество исследований. Еще не пробило девяти часов, и в приемной было пусто. Он позвонил в маленький служебный колокольчик, лежавший на конторке, и сел в неудобное кресло у входа.

Через несколько минут из задней двери вышел раввин. Он был настолько же толстый, насколько высокий. У него была необыкновенно пышная седая борода, из-под которой алела широкая улыбка.

Он быстро поклонился и сказал: «Шалом алейхем». Несколько удивленный, молодой человек вскочил на ноги и отвесил поклон, но ничего не сказал.

«Я рабби Абрахам Гешель. Я могу вам помочь?»

«Да, — робко ответил молодой человек. — Меня зовут Энди. Из недавней поездки в Иудейскую пустыню я привез интересные древние реликвии. Они могут иметь еврейское происхождение, и мне хотелось бы узнать, так ли это на самом деле».

Глаза раввина просветлели, улыбка стала еще шире, и он пожал молодому человеку руку, закрепляя их новую дружбу.

«Входите, — сказал рабби Гешель, обвив рукой Энди и направляя его через заднюю дверь по короткому коридору, обвешенному картинами с изображениями Святой земли. Пока они шли, раввин сказал: «Мы, еврейские ученые, как раз и пытаемся открыть дверь к тайнам прошлого. Мы многое узнаем из.археологии и древних записей наших праотцов».

Теперь уже разгорелись глаза Энди — он понял, что пришел туда, куда нужно. Раввин привел его в скромный конференц-зал. На горячей плитке грелся чайник. Налив себе чаю, они расселись друг напротив друга за небольшим деревянным столом. Атмосфера была очень простой и дружественной.

После краткой вежливой беседы о том о сем рабби Гешель спросил: «Так что вы говорили о каких-то древних реликвиях, найденных вами в Иудейской пустыне?»

«Да, — ответил Энди, — я покажу их вам».

Он нервно развязал свой рюкзак, порылся в нем и вытащил один за другим семь кожаных цилиндров, которые разложил на столе перед раввином.

«Вот они, все семь», — сказал Энди.

Ученый осмотрел контейнеры, потом очень осторожно прикоснулся к каждому, словно они были сделаны из хрупкого дорогого хрусталя. Молодой человек спокойно следил за каждым движением и выражением лица раввина.

«Гм-м-м, — произнес раввин, — надпись на коже определенно древнееврейская».

«Можно снять крышечки с концов вот этого... и этого», — сказал Энди, указывая на два контейнера.

«Очень интересно, — сказал раввин, снимая колпачки. — Это работа для наших экспертов, потому что могут пройти месяцы или даже годы, прежде чем удастся извлечь содержимое этих трубок и перевести их на английский. Думаю, что это древние свитки, созданные древним книжником. Ввиду их хрупкости нам предстоит методичная и трудная работа. Мы должны действовать с крайней осторожностью, чтобы сохранить их ценность».

«Ценность?» — переспросил молодой человек.

«Археологическая... и, возможно, денежная», — ответил раввин.

«Денежная? — не подумав повторил Энди. — У меня нет денег. Сколько я должен заплатить за ваши услуги и работу ваших коллег?»

Рабби Гешель посмотрел в широко раскрытые глаза молодого человека, пронизывая их насквозь, стараясь увидеть за ними душу честного человека. Его безмолвная концентрация обладала такой силой, что гость почувствовал себя не в своей тарелке.

«Давайте предположим, что свитки имеют ценность, — неспешно проговорил он. — Если вы позволите нам оставить их у себя в музее для дальнейших исследований, скажем, на год или около того, тогда вы нам ничего не платите». Он опустил голову и посмотрел на гостя поверх очков.

Энди уныло подумал над его предложением и затем произнес: «Я согласен».

«Хорошо», — сказал раввин и собрал цилиндры, чтобы унести их из конференц-зала. Затем, поднявшись со стула, он протянул правую руку гостю. Молодой человек встал, энергично потряс протянутую руку и сказал: «Я планирую в скором времени покинуть Нью-Йорк и вернуться в город Оллегени, штат Пенсильвания. Там я найду себе работу и буду ждать известий относительно моих свитков».

Энди склонился над столом, взял карандаш и что-то написал в блокноте. «Вот, — сказал он, протягивая вырванный из блокнота лист раввину, — адрес, по которому вы можете связаться со мной, когда закончите».

«Непременно», — сказал ученый, вежливо поклонившись и улыбнувшись.

Молодой человек надел свой рюкзак, и раввин проводил его к выходу, пожелав на прощанье удачи.

Энди нашел себе место железнодорожного служащего в городе Оллегени. Миновали почти семь месяцев, когда в его деревянный дом доставили большой пухлый конверт со штемпелем Нью-Йорка. Дрожащими руками он неловко вскрыл его и вытащил толстое письмо.

На первой странице этого рукописного послания было сказано:

Мой дорогой Энди

К сожалению, у меня есть для вас как хорошие, так и плохие новости. Надеюсь, что вы поймете.

Работа по переводу древнееврейских свитков к настоящему времени завершена. Она была нелегкой, но благодарной. По прошествии веков свитки обветшали, и их оказалось очень трудно развернуть ввиду их хрупкости. Однако, проявив должное терпение, мы с этой задачей справились.

Наше мнение таково, что свитки обладают высочайшей ценностью. Еврейский текст был напечатан на длинных тонких золотых пластинах, что делает финансовую стоимость свитков необыкновенной.

Содержание их столь же необычайное. По нашим оценкам, они были написаны где-то между 1000 и 900 годами до нашей эры, что соответствует Соломонову периоду еврейской истории. Хотя мы не можем быть уверены, нам кажется, что текст вполне мог принадлежать самому великому Соломону. Если это так, то уже одно это делает золотые свитки бесценными в археологических кругах.

Основная нить мудрости, пронизывающая весь текст, касается богатства: как его приобрести, накапливать, умножать, как им наслаждаться.

Здесь есть все те ответы, ради которых вы отправились в путешествие по Иудейской пустыне.

По завершении перевода я поместил ваши свитки на витрину нашего музея, где они должны были оставаться доступными для дальнейших исследований, которые могли потребоваться для установления их подлинности. Это было сделано в соответствии с нашей устной договоренностью. С сожалением должен сообщить вам, что ваши золотые свитки были украдены из музея. Под покровом ночи воры незаметно пробрались в музей и похитили серебряный потир, несколько римских монет и золотые свитки. Власти занялись усердными поисками преступников, но безуспешно. Я буду держать вас в курсе дальнейших событий.

Прилагаю сохранившиеся копии английского перевода золотых свитков. Я надеюсь, что их содержание принесет вам какую-то пользу и утешение.

Молюсь, чтобы Господь даровал вам мудрость и понимание псалма 37.

С наилучшими пожеланиями, рабби Абрахам Гешелъ

Энди сидел без движения, словно громом пораженный. Он-то мечтал разбогатеть за счет продажи своих свитков. Теперь у него ничего не осталось, кроме этой бесполезной бумаги, которую он держал в руках. Его надежда на удачу иссякла, разочарование поглотило его.

Быстро опускались сумерки, отбрасывая через два больших окна комнаты, где сидел Энди, длинные тени. В его дощатом доме украшений было немного. Однако в спальне стояло роскошное мягкое кресло, в котором он порой проводил одинокие вечера, читая или мечтая.

Имея шотландское происхождение, он был не из тех, кто долго горюет над неудачами. Его дед и отец вдолбили ему старую поговорку: «Если жизнь вам подкидывает лимон, сделайте из него лимонад». Он от всего сердца верил в этот принцип.

Постепенно отчаяние остыло, но один абзац из письма раввина не давал ему покоя: «Основная нить мудрости, пронизывающая весь текст, касается богатства: как его приобрести, накапливать, умножать, как им наслаждаться. Здесь есть все те ответы, ради которых вы отправились в путешествие по Иудейской пустыне».

Энди размышлял: «Могло ли случиться, что Бог использовал пастуха-бедуина, чтобы передать мне ответ на мои молитвы? Возможно ли, что послание о золотых свитках предназначалось именно мне?»

И вдруг к нему пришло ясное понимание значения всего, что произошло в пустыне. На протяжении всех тех трудных дней, проведенных в оазисе Эн-Геди, когда он так упорно искал ответы, они находились в его рюкзаке. Ему стало стыдно, что он не учел такой возможности. Затем он вспомнил, что сказал ему старый католический священник: «Бог всегда отвечает на молитвы, и Он верен тем, кто любит Его».

Адреналин переполнял его тело. Тихий нежный голос шептал ему, что в своих руках он держит ключ, который отворит дверь к изобильной жизни. Он отложил письмо раввина в сторону и принялся за чтение.

Если у Вас имеются какие-либо вопросы по нарушению Ваших прав, либо Вы попали в затруднительную жизненную ситуацию, то дежурный юрист онлайн готов бесплатно проконсультировать Вас по данному вопросу.

ЗОЛОТЫЕ ПРАВИЛА БОГАТСТВА. ГЛЕНН БЛЕНД